Сочинения, посвященные 75 - летию Хатынской трагедии

Война- самое страшное…

Война – самое страшное слово, которое могло придумать человечество. Страшнее, наверное, только производные от него: ядерная война или война с использованием химического оружия. 
Война – это страх, потери, голод, болезни, слезы, раны, кровь, взрывы, страдания, стенания, смерть, удушье и горе…

 Этот список можно продолжать бесконечно. Тот, кто начинает войну, вероятно, не думает о прошлом, о настоящем, а самое главное – о будущем. Война безжалостна и бесчеловечна, она стирает все на своем пути и не разбирается: беден ты или богат, болен ты или полон сил, стар ты или молод. Это как попасть под поезд случайно и внезапно, это невозможно запланировать. Война как молния, она выбирает самую высшую точку и поражает цель. Кто знает, может следующим окажешься ты… 
Люди, вкусившие запах пороха и дыма от горящих домов, пропитаны слишком тягостной и оставляющей след философией. Взгляните в их глаза, и вы никогда об этом не забудете. «Там глубоко», - скажете вы.  Да, глубоко, на столько, что за секунду можно утонуть, не успев схватить и глоточка воздуха. 
Знаете, что самое страшное? Нет, не воевать, не убивать, а открыть географическую карту и не найти своего дома. Открыть и понять, что твой дом стерт с лица земли, твой город стал адским котлом из бомб или твоя деревня превратилась в братскую могилу. 
Так и жители белорусской деревни Хатынь, проснулись весной 1943 года в последний раз. Матери, дети и старики – они были тихими солдатами этой войны, их оружием была любовь, их боем стало ожидание. Быть стойкими и не терять мужества, героически пасть за родину – доля и призвание каждого солдата. Сражаться и бороться, спасти ценою собственной жизни своих родных – судьба каждого героя. 
Война – своего рода катализатор, который пробуждает в человеке, на ряду с самой невероятной трусостью и подлостью, смелость, отвагу и готовность защищать своих близких. 
Солдат – это бродяга, возвращающийся в конце войны домой, ищущий очаг и родной дом. Только солдат, видевший войну, знает цену жизни и теплой кружки чая, заваренной в своем доме. 
Война – это боль, которую невозможно перетерпеть …

Ильюшенко Алина Витальевна, 9 класс «ЮНКОР»

Воспоминания

  «Бумажные города не для того придуманы, чтобы карты отличать. 
Война придумана не для того, чтобы прощать нашу нерешительность» 

Неподалеку от Минска, в километрах эдак 6-ти, по длинной ухабистой дороге ехал старый грузовик. Водитель покуривал залежавшиеся в кармане сигареты, а воспоминания, как табачный дым, закрыли пеленой все пространство.

«Что такое война? Наверное, я задавался этим вопросом еще в далеком 39.

 На границе тогда служил, начальство в увольнение отпустило.

Эх, помню с Польши домой возвращался, мать все твердила: «Сынок, вернулся жив, здоров!». Но с такой неподдельной болью она говорила, что сердце сжималось. Ну вы же знаете, старики, они все это остро чувствуют, опыт, наверное, или интуиция, черт ее побери, с возрастом развивается. Не понимал я мать тогда, не понимал…эх.

Выбежит на крыльцо и как начнет обнимать, да так, что крепче, чем парашют за плечами. Натяну еле заметную улыбку, а внутри весь сияю. Я мужик - не должен показывать слабость.

Никто ведь тогда о войне и не думал, а мама с тревогой отпускала после каждой увольнительной. «Возвращайся быстрее, сыночка». А я все, дурак эдакий, так и норовил от крыльца отойти, думал, что опять плакать начнет, а там уж и у меня слезы обязательно навернутся. А зачем? Не гоже мне, мужику, нюни распускать. Тихо обниму - и на службу спешу. Деревушка та у нас маленькая была, недалеко от Минска жили. Двадцать шесть домишек всего, Хатынью звалась. Еще не хватало, чтобы местные сорванцы какие разнесли, мол, Ванька здоровый малый, а нюни-то распустил…»

 Мотор заглох, машина дернулась, Иван вернулся из своих мыслей в реальность. 

- Ну что там? Опять заглохли?

-Чертова жестянка, уже второй раз за сегодня.

Вдруг замолчал и аккуратно достал последнее мамино письмо, которое она прислала ему, когда он как раз у Бреста на границе, где с утра до ночи копал окопы, мерз и недоедал, а немецкие силы стремительно занимали территорию. Сегодня тут копаешь - завтра уже километра за два копать придется. Мать поддерживала, каждое ее письмо было как пирог в воскресное утро, как запах скошенной травы после дня работы в поле. 

-Пойду пешком пройдусь, тут уже километра два осталось. О, и поворот мой. 

Он выпрыгнул из кабины автомобиля и неторопливыми, но уже уверенными шагами пошел домой. 
Иван вспоминал о своем детстве, о том как бегал тут еще босоногим мальчиком, рвал соседке ромашки, Анька ее звали, такая веселая была, а конопа-а-а-атая, прям светилась вся, как солнышко.

«Помню всегда мне за нее попадало от мамы: она натворит, а я же мальчуган -думали на меня».

Иван наклонился и оторвал маленький цветок, как будто обратно вернулся, и цветок это ждет соседская девчонка, стоя у потертого крыльца.

«Столько лет уже прошло? Да лет шесть уже с 45-го».

 Минув два километра, он стоял у себя на пороге. Порог тот и остался, мама на нем стояла тогда, все обнять пыталась, а я уходил, все бежал куда-то. Да лучше бы плаксой назвали, чего ж не обнял-то нормально?

 Он достал карту 50-го года, взял красный маркер и мелкими буквами написал «Хатынь».

И в каждой букве он остался, в каждом отголоске того времени, и в каждом сожжённом доме, в каждом крике о помощи, в каждом звуке и в объятиях мамы, он остался в раскатистом и таком болезненном напоминании о том страшном времени - о войне.

Измайлович Дарина Александровна, 9 класс